Название: Кризис десятилетия
Автор: Lorelei Lee
Бета: Sige
Рейтинг: R
Герои/пейринг: РЛ/ГГ; РУ/ГГ
Жанр: Постмодернистский бред с разнообразными аллюзиями.
Дисклеймер: Все принадлежит правообладателям (J.K. Rowling, Worner Broz etc.) - мое только удовольствие.
Аннотация: Многие семьи сталкиваются с кризисом отношений. Как поведет себя Гермиона, когда ее семья, окажется одной из этих многих?
Отношение к критике: Только ломом по голове не бейте, ладно? (с)
Размещение в архивах: Лучше сначала связаться со мной (если вдруг кому-то захочется это разместить).
Написано для фикатона "Феерия подарков" на Астрономической Башне.
Задание на фикатон от Terra Nova: "Хочу: мини-фик, Ремус/Гермиона, не флафф, можно dark, agnst, но с хэппи-эндом. Пост-Хогвартс.
Буду очень признательна, если слово "мини" автора не смутит, и, как говорила Jenny, фик будет страниц на 10 ))))))
ЗЫ: Если на заднем фоне где-то будет Сириус/Северус, вообще умру от счастья!"
Сюжетная основа фика позаимствована из замечательного фильма "Зуд седьмого года" с Мерилин Монро в главной роли. Именно в этом фильме была знаменитая сцена с юбкой, поднимаемой ветром.
читать дальше
«… Что до оборотней, то следует предостеречь юных дев от знакомства с мужчинами перед полнолунием. За несколько дней до того, как полная луна воцаряется на небе, оборотни обретают особую прелесть в глазах людей, благодаря коей получают они чувственную власть над своими будущими жертвами. Жертва, поддавшаяся этой власти, готова на все ради благосклонности властелина, что и приводит ее к погибели…»
Генрих Инститорис «Трактат о нежити»
- Гермиона, ну что ты копаешься? Я же опоздаю!
Рональд Уизли стоял у входной двери, уже полностью одетый, сжимая ручку плотно набитого саквояжа. Нервно подергиваясь, он смотрел в сторону гостиной, где металось нечто похожее на каштановый вихрь, норовя смести на своем пути все, включая мебель.
- Еще секунду. Чего ты дергаешься? Надо было класть свои вещи на место!
- Ну Гермиона, – заныл Рон отработанным за долгие годы брака обиженным тоном, прекрасно зная, что это ее раздражает. – Я помню, что положил его на столик рядом с вазой, а потом его там не оказалось. Может, ты переложила? Или дети? Джейн, Гарри!
- Не смей будить детей. Не трогали они твой жетон.
- Ну а вдруг?
Смерч переместился в прихожую, пронесся через нее и исчез в кухне. Через пару мгновений оттуда раздался ехидный, мгновенно узнаваемый голос лучшей ученицы Хогвартса выпуска 1998 года, сочащийся наработанным за долгие годы ядом ехидства голос отличницы и заучки:
- Так значит, ты положил свой жетон на стол в гостиной, около вазы?
Рон нервно сглотнул.
- Ну… да… мне казалось, что я оставил его там.
- В таком случае, что он делает на холодильнике?
- Э-э-э… ну… – Рон не нашелся что сказать и пожал плечами, словно жена могла видеть его. – Гермиончик, ну давай не будем сейчас ругаться по такому дурацкому поводу! Я же опаздываю! Ну Гермиона, где ты там?
Настойчиво призываемая жена, улыбаясь, вышла из кухни, подошла к нему и привычным жестом поправила почему-то всегда топорщащийся воротник его рубашки.
- Ладно уж, – ее голос уже не сочился ехидством, а был слегка усталым. – Не буду скандалить. А то ты и вправду опоздаешь!
Он с готовностью обхватил ее за талию свободной рукой и облегченно чмокнул в щеку, одновременно почувствовав, как рука Гермионы опустила аврорский жетон в его боковой карман.
- Ну все, я уже испаряюсь. Удачи тебе в Визенгамоте.
- Удачи тебе в Париже. Перелови всех скрывающихся преступников, и тебя немедленно сделают заместителем Начальника отдела Магического правопорядка. – Она ответно и столь же привычно, как поправляла воротничок, поцеловала его в тщательно выбритую щеку. – Не скучай там.
- Ты тоже. – Рон отпустил талию жены и шагнул к двери, - Поцелуй за меня детей. Скажи, что папа вернется очень скоро. Ведь всего неделя.
Закрывшаяся за Роном дверь заставила ее улыбку сползти с лица. С губ сорвался облегченный вздох. Гермиона бросила взгляд на часы, прикидывая, стоит ли идти обратно в постель, чтобы поспать еще немного. Часы показывали семь утра, и смысла снова засыпать не было. Она вздохнула и пошла на кухню готовить завтрак – пусть у детей будет с утра праздник: мама в кои-то веки сама приготовила что-то съедобное.
Час спустя, сидя в деревянном кресле с высокой спинкой, рядом с кухонным столом, она пила кофе и размышляла. Размышляла отнюдь не о сегодняшнем заседании Визенгамота, на созыв которого ей пришлось потратить немало времени и сил. Размышляла она о том, почему с ней произошло то, что произошло, и как такое могло случиться именно с ней…
***
Удивленно оглядевшись, она обнаружила, что одета в предельно открытое вечернее платье и сидит за роялем в прекрасно обставленной гостиной. Ее пальцы порхали по клавишам, а извлекаемая мелодия заставляла все внутри сжиматься, потому что играла она для того, кто владел сейчас ее мыслями, чувствами, желаниями. Нежные звуки исполняемого этюда сплетались с тихим, вкрадчивым и безумно сексуальным голосом, звучащим за ее спиной, и слова, которые он произносил, казались ей слаще музыки:
- Я обожаю Брамса. Особенно в твоем исполнении. – Теплые ладони легли на ее плечи. – Никто не умеет передать всю чувственность этой музыки так, как ты.
Она закрыла глаза, позволяя пальцам порхать по клавишам, и вся сосредоточилась на ощущении блаженства от того, что эти руки двинулись вниз от плеч по ее обнаженной спине. Резвые пальцы ласкали ее кожу, выписывая замысловатые узоры. Она поняла, что не в силах больше бездействовать. Резко прервала мелодию, скомкав финал. Обернулась и взглянула в прекрасные глаза того, для кого играла, наблюдая, как глубине этих глаз разгораются искры неутолимого желания.
- Тебе правда нравится, как я играю? – кокетливо спросила она.
- Невероятно!
- Я так рада, Ремус…
***
- Мама, чего ты молчишь? – Гарри теребил ее за плечо, а его сестра удивленно смотрела, как из чашки в ее руках стекает на пол тонкая струйка кофе с молоком.
Гермиона потрясла головой, стряхивая наваждение, взяла палочку и ликвидировала натекшую лужу.
- Извини. – Она поцеловала теплую вихрастую макушку сына и одновременно погладила по голове дочь. – Я задумалась. Садитесь завтракать.
- Мама, а о чем ты думала? У тебя было такое странное лицо. – Джейн явно распирало от любопытства.
- О своем докладе. У меня сегодня важный день, так что миссис Лейбовиц придет пораньше, чтобы посидеть с вами.
- Про оборотней? – Гарри возбужденно взмахнул вилкой (типично отцовская привычка – жестикулировать за едой). – Ух ты! Это так интересно! А нам ты не расскажешь?
Джейн закивала, поддерживая брата.
- Нет, милый, вам это будет скучно. Это доклад для взрослых, вы можете не понять, о чем он.
- Ну мам, ну расскажи хоть немножко! – Против таких умоляющих ноток в голосах детей ей редко удавалось выстоять. – Нам тоже интересно! Ты целый месяц работала по ночам, все время что-то писала, а папа не разрешал тебя беспокоить...
- Ну хорошо, я попытаюсь. – Гермиона села в кресло и налила себе еще чашку кофе.
– Вы знаете, кто такие оборотни? – Дети с готовностью кивнули. – Так вот, большинство из них не всегда были такими. Они родились обычными детьми у обычных родителей, но потом, однажды, пережили нападение другого оборотня и были заражены…
***
- Таким образом, дамы и господа, мы можем видеть из приведенных данных, что ликантропия, по сути, является болезнью и крайне низкая социализация основной массы оборотней, влекущая за собой их частую агрессивность по отношению к членам как магического, так и маггловского сообщества, является следствием предвзятого и несправедливо негативного отношения общества к самим оборотням… – Гермиона, откашлявшись, отпила крошечный глоток воды из стоявшего на кафедре стакана, обвела зал многозначительным взглядом и продолжила: – В этой связи я призываю вас проголосовать за отмену Положения об обязательной регистрации оборотней и, вместо названного документа, принять Долгосрочную программу социализации страдающих ликантропией, включая организацию пунктов анонимной бесплатной раздачи Волчьего зелья. На этом позвольте закончить. Теперь мы можем перейти к вопросам.
Еще один взгляд в зал, полный ошарашенных лиц, недоверчивых гримас и просто отсутствия всякой мысли на лицах тех, кто «всегда с большинством» и ждет только, когда толпа сама определит, за что или против чего она голосует. Тогда точно так же проголосуют и они. Гермиона поморщилась.
- Прошу вас, задавайте свой вопрос. – Она приветливо улыбнулась пожилому волшебнику в мантии официального кроя, который сидел в первом ряду и явно хотел что-то спросить.
- Я прошу понять меня правильно, Миссис Уизли, – забормотал тот, – но все же… если раздача будет бесплатной и анонимной, как же тогда мы сможем понять, что зелье, на которое будет затрачено немало средств, попадет по назначению в руки тех, кто, как вы выразились, «страдает ликантропией», а не праздных любопытствующих.
- Я ожидала этого вопроса. – Гермиона улыбнулась еще шире и снова обвела глазами зал. – Дело в том, что, согласно экспертному заключению ведущих Мастеров Зелий магической Британии, Волчье Зелье не несет в себе никакого эффекта для человека, кровь которого не поражена вирусом ликантропии, тогда как вкус его отвратителен и не подлежит смягчению или изменению, поскольку это скажется на его действии. Вы можете себе представить «праздного любопытствующего», который будет являться ежемесячно на пункт выдачи зелья, чтобы раз за разом, месяц за месяцем пить противную на вкус гадость, не приносящую ему ни пользы ни вреда? Полагаю даже если подобные любопытствующие и появятся – одного раза им будет достаточно, чтобы понять, что нет смысла повторять этот опыт.
- Скажите, если один из оборотней нападет на вашего ребенка, вы и тогда будете их защищать? - Высоко под сводами зала поднялся со своего места молодой человек в слегка потрепанной мантии, явно нанятый оппонентами для провокаций на заседании. Что ж, этого она тоже ожидала.
- Я знаю, что вероятность нападения человека, страдающего ликантропией, на каждого из нас, достаточно высока. Я также принимаю все возможные меры безопасности, чтобы по возможности уменьшить вероятность такого нападения на моих детей. Все упомянутые меры приведены в брошюре, выпущенной нашим Фондом совместно с Министерством Магии, и доступны для каждого волшебника. Однако, позвольте вас заверить, если такое вдруг случится – в моих интересах, чтобы общество не отторгало всякого, кто инфицирован вирусом ликантропии. Чтобы всякий инфицированный имел право на нормальную жизнь и работу и на облегчение его страданий во время трансформации. Так что да, я буду и дальше защищать права и интересы оборотней, потому что такая защита также в интересах самого общества…
***
Три часа, три безумно длинных часа. Сначала доклад, потом ответы на вопросы. Ответные шпильки провокаторам, обстоятельные и взвешенные ответы тем, кому действительно интересно. Когда Гермиона покинула зал Визенгамота, она чувствовала себя так, словно десяток троллей ездил на ней верхом. И все равно нужный документ не был принят. Значит, придется продолжать борьбу… Мысли путались, в глаза словно песку насыпали, голова была словно чугунная. Гермиона не решилась аппарировать сразу после заседания – не была уверена, что получится. Вышла на улицу через вход для посетителей, спрятав свернутую мантию в сумку и оставшись в джинсах и коричневом вельветовом пиджаке, и вскоре уже сидела за столиком в маленьком открытом кафе.
Двойной эспрессо и несколько глотков ледяной минеральной воды сделали свое дело, и она нашла в себе силы перечитать наброски к докладу, чтобы проверить – все ли было сказано. Она как раз заканчивала перечитывать план ответов на вопросы, подчеркивая карандашом незаданные вопросы и сожалея, что некоторые из них так и не прозвучали на обсуждении, когда сзади раздалось вежливое покашливание. Обернувшись, она увидела глаза, которые безуспешно искала взглядом в зале Визенгамота. Светло-карие, с золотыми искорками. Глаза Ремуса Люпина.
- Гермиона, ты была великолепна, – проговорил он, ласково улыбаясь. – Позволишь нам присесть?
Она кивнула, стряхивая с себя оцепенение, и только тогда заметила улыбающуюся Тонкс, которую Люпин, нежно поддерживая под локоть, усадил в плетеное кресло, прежде чем занять соседнее.
- Рем прав – ты была неподражаема. Мы специально приходили посмотреть, поддержать тебя морально. – Улыбка Тонкс стала еще шире. – Ты произвела огромное впечатление на публику. Рано или поздно ты своего добьешься!
- Да, наверное… – Гермиона кивнула, пытаясь унять охватившую ее панику. - Мне показалось, что некоторые заинтересовались…
- Ты себя недооцениваешь, – снова вступил в беседу Люпин. – Ты была потрясающе убедительна. Я чувствовал себя польщенным, что такая прекрасная молодая леди выступает с трибуны Визенгамота в защиту прав скромного оборотня, вроде меня.
Его губы снова раздвинулись в улыбке, обнажив прекрасные зубы со слегка хищной формы клыками, и Гермиона ощутила, как перед глазами все начинает расплываться. Встревоженно переглянувшись с Тонкс, Люпин приложил ладонь ко лбу Гермионы.
- По-моему, температуры нет, – пробормотал Ремус, неуверенно глядя на Тонкс.
- Да при чем тут температура! Ее просто замучили эти уроды с их дурацкими провокационными вопросами! – та, как всегда, была дивно категорична.
- Нет-нет, со мной все в порядке, я просто немного устала… – Гермиона попыталась протестовать, лишь бы не выдать того, что ей в данный момент больше всего хотелось окаменеть вместе с тем, чья ладонь лежала у нее на лбу, чтобы они так и остались навеки вместе… Мерлин и Моргана, это какое-то наваждение…
- Мы проводим тебя домой. – Тонкс решительно встала, свистом подозвала официанта, расплатилась и, подмигнув Ремусу, обхватила Гермиону за талию. – Давай, держись за меня крепче. Скоро ты будешь дома. Рем, не стой столбом, захвати ее бумаги.
Готовность, с которой он принялся складывать планы доклада, разбросанные по столику, заставила ее ощутить тоскливую пустоту в груди, так что она вполне натурально оступилась, когда они заворачивали в ближайшую подворотню и, навалившись всем телом на плечо подруги, почувствовала рывок аппарации.
Спустя десять минут, когда Люпин и Тонкс убедились, что она благополучно добралась до кушетки в гостиной, и удалились, Гермиона тоскливо спрашивала себя, как могло получиться, что она – взрослая, трезвомыслящая тридцатипятилетняя женщина, мать двоих детей девяти и семи лет и глава правозащитного фонда «Содружество» – ведет себя, словно наивная семнадцатилетняя школьница, умирающая от любви к однокласснику. Ответа на этот вопрос как-то не находилось. Она знакома с Ремусом уже больше двадцати лет, и никогда не воспринимала его как мужчину – всегда как друга и наставника. Страшно радовалась за них с Тонкс. И вот теперь…
***
Ее ладони удобно размещались в карманах широких брюк, двубортный пиджак был расстегнут, широкий конец галстука переброшен через плечо, а широкополая шляпа закрывала лицо от яркого света рекламных щитов, расположенных вокруг. Гермиона достала из кармана пиджака пачку сигарет, зажигалку и, прикурив, покосилась на идущую рядом с ней женщину, блондинку с крупными локонами, в расшитом пайетками белом платье с открытой спиной. Что-то странное было в ее облике. Что-то непривычное и противоестественное – слишком мощные плечи и руки, слишком мускулистая спина. Женщина стояла спиной к Гермионе и изучала рекламный щит. Под высокими каблуками ее туфель располагалась какая-то решетка. Приглядевшись повнимательнее, Гермиона вдохнула табачный дым, судорожно закашлялась и выплюнула сигарету на асфальт, когда незнакомка повернулась и оказалась Ремусом Люпином, одетым в этот странный наряд, да еще и при макияже. Хотя, надо признать, платиновый парик в сочетании с карминно-красной помадой шел ему чрезвычайно.
- Тебе нравится? – Его улыбка была игривой. Очень игривой.
- Что? – Она все еще не могла выровнять дыхание.
- Все это. – Он мягким жестом указал на свой странный наряд.
- Не знаю… – Гермиона наконец-то отдышалась. – Как-то непривычно.
- Подожди, сейчас будет весело. – Он заговорщицки подмигнул накрашенным глазом с накладными ресницами.
В этот момент снизу послышался звук проезжающего поезда метро. Порыв теплого воздуха рванулся вверх из решетки, на которой стоял Ремус, и резко наполнил широкую юбку его платья, вздымая ее, открывая удивительно стройные для мужчины ноги. Его улыбка стала совсем зазывающей, он руками придерживал юбку спереди, не давая ветру совсем задрать ее. Его взгляд из-под полуопущенных ресниц сверкнул как молния, и он повторил вопрос: «Тебе нравится?»
- Очень! – Гермиона решительно шагнула к нему, намереваясь наконец-то поцеловать эти губы, ощутить их вкус, сделать то, чего ей так давно и так настойчиво хотелось…
***
Она внезапно проснулась оттого, что ее окликнула собиравшаяся уходить миссис Лейбовиц, уже одетая в старомодное летнее пальто и ажурные перчатки. В комнате царил полумрак. За окном вечер сменялся ночью.
- Дети спят, миссис Уизли.
- Да, спасибо. – Гермиона стерла со лба холодный пот и потрясла головой, пытаясь прогнать наваждение сна. – Вы не могли бы завтра прийти пораньше, до завтрака, если вам не сложно? У меня будут дела рано утром.
- Да, хорошо. Я приду к половине восьмого. Доброй ночи.
- До свидания, миссис Лейбовиц.
Закрыв за няней дверь, Гермиона, направилась на кухню и, бормоча «Бред какой-то», стала рыться в ящике аптечки, пытаясь понять – не найдется ли у нее «Сна без сновидений». Хотелось избавиться от наваждения хотя бы во сне. Хотелось выспаться. Но нужного зелья не было. Она сделала себе немного какао, выпила его и отправилась в постель, понимая, что до самого утра ей придется наблюдать завораживающие картины эротических фантазий с участием Ремуса Люпина.
Проснувшись в очередной раз, вся в холодном поту, Гермиона поняла, что не в состоянии дальше пытаться заснуть. Чувствуя себя разбитой и невыспавшейся, она мерила шагами кухню, сжимая в ладонях чашку с остывшим кофе, который почему-то не желал придавать ни грамма бодрости. Услышав стук в дверь, Гермиона поспешила в прихожую и, едва поздоровавшись с няней, выскользнула за дверь, повернула в укромный закуток за гаражом и аппарировала. Ей было нужно рассказать кому-то о том, что с ней происходит. Посоветоваться с кем-то. Но с кем? Другие в этом случае советуются с подругами, но Гермиона могла бы назвать подругами только двух женщин – Тонкс и Джинни. И ни одной из них она была не в состоянии рассказать причину своих мучений. При одной мысли об этом ее охватывал жгучий стыд. Взвесив все варианты, она пришла к выводу, что лучше всего будет посоветоваться с мамой.
Миссис Грейнджер, как и многие пожилые дамы, просыпалась очень рано. Так что, когда в начале девятого утра раздался стук в дверь, она давно была на ногах. Усадив взволнованную и слегка растрепанную, явно желающую что-то обсудить дочь за стол, она приготовилась внимательно слушать.
- Мам, я должна рассказать тебе нечто… – Гермиона задумчиво помешивала ложкой в чашке с кофе, пытаясь подобрать наиболее верные слова, – нечто странное. Со мной что-то происходит. Точнее, я знаю, что именно, но не понимаю, почему это происходит именно сейчас и именно со мной.
- Не волнуйся, расскажи по порядку.
- Я пытаюсь, мам. Понимаешь, я, кажется, влюбилась. По крайней мере, увлеклась одним человеком, которого знаю очень давно и к которому никогда не испытывала ничего подобного. Это меня мучает.
- Что именно?
- Ну, я все время о нем думаю. Мне представляются всякие картины, очень волнующие. Прогулки, поцелуи… секс, наконец.
- Правильно ли я понимаю, что «этот человек» – не твой муж?
- Правильно.
- И это тебя удручает?
- Нет, не это. Точнее… черт, я неправильно выражаюсь. Не только это. Вообще эта ситуация и то, как она на меня влияет. Мам, я представляла себе, как целуюсь с этим человеком, прямо перед важным заседанием Визенгамота. Можешь себе представить? У меня ощущение, что я схожу с ума. Что мне делать?
- Девочка моя, для таких ситуаций нет четких рецептов. Это не то, что твои заклинания, где ты знаешь слова, знаешь, как взмахивать палочкой – и все получается. Это твой внутренний мир. Твоя душа.
Миссис Грейнджер встала.
- Мама, ну почему именно я и именно сейчас?
- Дорогая! – Теплая мамина рука мягко легла на ее затылок. – Если бы мы могли знать, почему с нами происходит подобное, – нам было бы значительно легче. Но у меня есть кое-какие соображения на этот счет.
- Какие? – Гермиона с надеждой подняла глаза, встретила заботливый взгляд материнских глаз и горько вздохнула. - Наверное, я плохая жена и плохая мать. Вместо того чтобы заниматься своей семьей, я думаю о Ремусе…
- Не говори глупостей. Я имела в виду нечто совсем другое. Сколько лет вы уже женаты с Роном?
- Десять, мам. И я никогда не предполагала…
- Подожди. Десять лет – это очень серьезный срок. Многие пары не выдерживают и этого. А если вспомнить, сколько лет вы встречались до того, как пожениться…
- Семейная жизнь оказалась немного не такой, как я думала, когда встречалась с Роном.
- Она всегда оказывается не такой. Но в ней есть и свои преимущества, не правда ли?
Гермиона опустила взгляд в чашку и задумалась, честно пытаясь припомнить все преимущества жизни в браке. Кроме наличия двух замечательных детей, навскидку ничего не придумывалось.
- Сложно, правда? – Голос миссис Грейнджер отвлек ее от этого занятия. – Такое случается довольно часто. Люди перестают замечать то, что раньше казалось привлекательным. Точнее, начинают считать это само собой разумеющимся. Скажи мне, ты разлюбила Рона?
- Я не знаю… – Гермиона замешкалась с ответом. – Нет, не разлюбила. Но, мам, все стало не так, как было раньше. Как-то обыденно, привычно. Словно мы с ним дряхлые старики…
- Вот видишь, ты сама сказала это слово – «привычка». Да, люди привыкают друг к другу, и их отношения меняются. Между прочим, психологи считают, что кризис десяти лет брака – один из самых тяжелых за всю семейную жизнь. Возможно, даже тяжелее кризиса первого года.
- Мама, какой первый год? Когда мы были женаты год, у нас не было никакого кризиса. Да, мы тогда периодически ссорились, но я была беременна и не всегда адекватна. И у меня не было такого чувства, как сейчас… какой-то давящей тоски. Такого ощущения, что я всегда знаю, что в следующий момент скажет Рон, как он поступит. Мерлин, я даже всегда знаю заранее - какую гримасу он скорчит. Это какой-то кошмар.
- Нет, дорогая. Это не кошмар. Это нормальный процесс. Вы можете теперь разойтись, а можете на этой основе построить прекрасные отношения в будущем. Мы с твоим отцом тоже проходили через это. Ты просто не помнишь. Ты была тогда слишком маленькой. Но это случилось и с нами. Однако мы преодолели кризис. Мы много разговаривали, нащупывали точки соприкосновения, честно обсуждали наши отношения и претензии друг к другу. В результате мы стали еще ближе. Да, наши отношения стали не такими, как в юности, но они были очень гармоничными и стабильными. И оставались такими до самой его смерти. Так что тебе придется очень серьезно подумать над этим. Поговорить с Роном. Обсудить то, что происходит, – возможно, вместе найти дальнейший путь. Ты умная девочка и не станешь действовать очертя голову. Я в этом уверена.
- Мам, я давно уже не девочка.
- Я в курсе, но для меня ты все равно ребенок. Мой ребенок – маленький и несмышленый. Нуждающийся в моей поддержке и защите. Несмотря на то что у тебя двое собственных детей. И знаешь, что я тебе скажу – постарайся внимательно обдумать эту ситуацию, поговори с Роном. Он хороший мальчик…
- Мальчик, – хмыкнула Гермиона. – У этого мальчика уже лысина пробивается.
- Не перебивай, для меня он всегда останется долговязым мальчишкой, которого ты когда-то привела к нам знакомиться как своего друга и одноклассника. Так вот, он хороший мальчик, и он любит тебя. В этом я уверена. Возможно, ты за десять лет немного разучилась это замечать, но мне-то со стороны виднее.
- Да, наверное, ты права… – Гермиона вздохнула и залпом допила кофе. – Пожалуй, действительно нужно поговорить с ним. Иначе я, боюсь, сойду с ума.
- Не переживай так, пойдем лучше, я покажу тебе, какие славные джемпера я вяжу для Джейн и Гарри. Кстати, ты что-то очень давно не привозила их ко мне…
Мой свеженький (ну относительно) текстик. Кризис десятилетия.
Название: Кризис десятилетия
Автор: Lorelei Lee
Бета: Sige
Рейтинг: R
Герои/пейринг: РЛ/ГГ; РУ/ГГ
Жанр: Постмодернистский бред с разнообразными аллюзиями.
Дисклеймер: Все принадлежит правообладателям (J.K. Rowling, Worner Broz etc.) - мое только удовольствие.
Аннотация: Многие семьи сталкиваются с кризисом отношений. Как поведет себя Гермиона, когда ее семья, окажется одной из этих многих?
Отношение к критике: Только ломом по голове не бейте, ладно? (с)
Размещение в архивах: Лучше сначала связаться со мной (если вдруг кому-то захочется это разместить).
Написано для фикатона "Феерия подарков" на Астрономической Башне.
Задание на фикатон от Terra Nova: "Хочу: мини-фик, Ремус/Гермиона, не флафф, можно dark, agnst, но с хэппи-эндом. Пост-Хогвартс.
Буду очень признательна, если слово "мини" автора не смутит, и, как говорила Jenny, фик будет страниц на 10 ))))))
ЗЫ: Если на заднем фоне где-то будет Сириус/Северус, вообще умру от счастья!"
Сюжетная основа фика позаимствована из замечательного фильма "Зуд седьмого года" с Мерилин Монро в главной роли. Именно в этом фильме была знаменитая сцена с юбкой, поднимаемой ветром.
читать дальше
Автор: Lorelei Lee
Бета: Sige
Рейтинг: R
Герои/пейринг: РЛ/ГГ; РУ/ГГ
Жанр: Постмодернистский бред с разнообразными аллюзиями.
Дисклеймер: Все принадлежит правообладателям (J.K. Rowling, Worner Broz etc.) - мое только удовольствие.
Аннотация: Многие семьи сталкиваются с кризисом отношений. Как поведет себя Гермиона, когда ее семья, окажется одной из этих многих?
Отношение к критике: Только ломом по голове не бейте, ладно? (с)
Размещение в архивах: Лучше сначала связаться со мной (если вдруг кому-то захочется это разместить).
Написано для фикатона "Феерия подарков" на Астрономической Башне.
Задание на фикатон от Terra Nova: "Хочу: мини-фик, Ремус/Гермиона, не флафф, можно dark, agnst, но с хэппи-эндом. Пост-Хогвартс.
Буду очень признательна, если слово "мини" автора не смутит, и, как говорила Jenny, фик будет страниц на 10 ))))))
ЗЫ: Если на заднем фоне где-то будет Сириус/Северус, вообще умру от счастья!"
Сюжетная основа фика позаимствована из замечательного фильма "Зуд седьмого года" с Мерилин Монро в главной роли. Именно в этом фильме была знаменитая сцена с юбкой, поднимаемой ветром.
читать дальше