Веревки вонзались глубоко, намного глубже кожи. Ей казалось, что путы давно прогрызли плоть и теперь перетирают кости, но она понимала: вены нетронуты. Иначе истекла бы кровью.
«Отделалась слишком легко, верно?»
Веревки превратили ее кожу в пахнущую сырым мясом бахрому, но не более того. Ей следовало побеспокоиться о заражении крови – вдруг там уже завелись и копошатся червяки, мелкие белесые мушиные личинки?
Ее передергивало. Ее тошнило от запаха гнилой крови, мочи, грязи. Сколько часов – дней, недель, - провела она здесь?
Вечность и еще пару минут. Наверное, так.
Гораздо дольше, чем могла себе представить, когда соглашалась помочь.
Она могла пошевелиться – раздвинуть ноги, оперевшись лбом о влажную каменную стену, подняться. Сделать два или три шага по камере: ее стреножили, как норовистую кобылу. Она могла дышать и говорить. Уже немало.
- Эй? – в который раз позвала, опасаясь: ответа не услышит.
«Он мертв. Они убили его, потому что…»
Слишком опасен. Куда опаснее ее, чего бы о себе ни воображала; дело даже не в том, что она женщина – а он мужчина; физически, пожалуй, мечница сильнее мага, вот только.
«Маг. Одержимый»
Мысль о том, что заперта в каменном мешке с трупом – с трупом человека, которого любила и которому вызвалась помочь, заставила заскулить по-собачьи, ее мабари Цыпа обзавидовался бы.
Она хмыкнула. Точно. Цыпы тут явно не хватает. Он бы надрал зад этим…
Ох, Создатель помоги.
- Андерс?
Еще несколько секунд молчания. Потом невнятное «угхм», в кромешной темноте зашевелилось что-то большое, достаточно крупное, чтобы не принять за крысу.
- Андерс, ты жив?!
Угхм.
Кляп, догадалась она. Ему сунули в рот кляп, потому что маги опасны вербальными заклинаниями, хоть десять раз перекрути им руки-ноги.
- Хоть бы посветился! – фыркнула.
- Ухгм!
Андерсу идея не понравилась. Справедливость страшнее тех, кто держит их в клетке.
Она зацепилась зубами о каменный выступ. Зубы скользнули о слизистый нарост мха. «Надеюсь, что только мха, а не ядовитых грибов», - мрачно подумала она; дюйм за дюймом, карабкалась вверх, бессмысленно шевеля растопыренными окровавленными пальцами. Веревки понимали: она желает сбежать. Веревки грызли. Веревки были острее ее зубов.
Несмотря на влажный холод, по лицу крупными каплями катился, пот. Соленые потеки разъедали ссадины.
- Угхм?
Звучало тревожно. Она не ответила.
«Потерпи, Андерс, я уже… почти».
Она приняла вертикальную позу, когда правую ногу скрутило судорогой. Но терять драгоценное положение – слишком высокая плата, и она снова вцепилась на собачий манер в камни и стену, считая до ста, пока судорога отползала от колена, вниз по икре, голени, к пальцам.
Темнота мерцала желтыми и алыми полукружьями боли. Она считала.
- Я иду, - сообщила позже.
Преодолела пять или шесть шагов. Андерс был здесь, связанный куда надежнее – его прикрутили кандалами, не позволяя шелохнуться. По крайней мере, они нас боятся, удовлетворенно подумала она. Считаться не опаснее крысы… обидно.
- Я здесь, - доложила, нашаривая ртом лицо. Укололась об отросшую щетину, неловко хихикнула. Кляп ткнулся ей в губы влажной от слюны тряпкой.
«Это похоже на поцелуй».
- Мариан, - сказал освобожденный от кляпа Андерс. – Ты жива.
- Конечно. Я же Защитница. Я не могла тебя бросить…
- Но мы…
Андерс тяжело дышал. Кровью и грязью от него пахло сильнее, чем от самой Мариан. Оставалось только догадываться, сколькими ссадинами и ранами наградили его…
«Кто?»
Похитители. Разбойники.
Зачем?
Хоук не знала.
- В плену, - согласилась она, прижимаясь щекой к груди Андерса. Это была достойная награда за ползанье вдоль поросшей лишайной слизью, стены. – Ничего. Нас спасут.
- Ты…
- Предупредила Орану. Чтобы имела в виду. Когда ты звал меня помочь этим твоим беглым магам.
Андерс застонал.
- Они не могли…
«Предать? Почему бы и нет? Твои приятели очень любят выкидывать фортели».
- Не могли, - согласилась Хоук. – Знаешь что? Я попробую разомкнуть твои наручники. Или свои. В любом случае, нам остается только ждать.

*

Пальцы сияли под подбородком. Пронзительно-яркий свет поднимался вверх, превращая лицо в далекую тень. На шее останутся синяки.
«Надо будет…», - Изабелла выгнулась. – «…попросить Андерса подлатать».
На ее смуглой коже синяки похожи на капли смородинового сока. Или на трупные пятна. Фи, какая гадость.
Она закашлялась, требуя разжать, но не совсем всерьез. Ее партнер чувствовал: пока не всерьез, – и мерцающие пальцы не отпускали горла.
Он отдернулся, почти выскальзывая из нее. Изабелла часто задышала, «уплывая» от наслаждения и недостатка воздуха, неизвестно от чего больше; ее партнер не ошибся с моментом, а может, просто не выдержал: отпустил.
Теплая сперма пульсирующими толчками наполняла ее. Если бы не пара проверенных настоек, Изабелла давно родила бы несколько полуэльфов. Злющих, как драконлинги, и с темно-бронзовой кожей.
Изабелла рассмеялась с гребня своей волны-оргазма.
- Хорош, - чмокнула Фенриса в покрытую лириумными клеймами-шрамами щеку. Поцелуя в губы она избегала – взаимно. Эльф медленно вынул член – тот тоже светился. Изабеллу всегда завораживало зрелище: сияющий член. В голову лезли богохульные мысли о Создателе и Андрасте.
- Тебе не больно от этого? – заботливо поинтересовалась она. Фенрис неоднократно упоминал: татуировки не просто рисунок голой бабы с сиськами наперевес, как на моряцких бицепсах.
- Немного. Как и тебе от этого, - он ткнул в шею Изабеллы, где наливался синяк.
Кинжал свистнул, едва не проткнув кончик острого уха и вонзился в заплесневелую стену, как раз в проталину осыпавшейся фрески. Фенрис оскалился. Изабелла – в ответ.
Все нормально.
Их секс напоминал битву – или случку. Фенриса его бывший хозяин обозвал «Волчонком», Изабеллу нередко кликали «сучкой».
Она снова подумала о бастардах-полуэльфах. Брр, нет.
- У тебя есть то тевинтерское пойло? – осведомилась Изабелла. Она поднялась со скрипучей кровати, просторной и когда-то роскошной, но балдахин Фенрис срубил еще лет пять назад, а позолота со спинки облезла. Из матраца выпирали пружины. Кровать следовало бы починить давным-давно.
Изабелла толкнула босой ступней что-то твердое – пустую бутылку или сухую кость. Или всего-навсего кусок обвалившейся штукатурки.
- Сходи сама, если хочешь, - буркнул Фенрис. Как и она, не торопился одеваться, зато выдернул кинжал и подкинул в узкой ладони. – Дорогу в погреб знаешь.
- Охренительное гостеприимство.
- Всегда пожалуйста.
Она рассмеялась. Фенрис опять показывал зубки, но ему же Изабелла доверяла настолько, что позволяла «душить» в постели, а он – метать кинжалы мимо виска.
Идеальные отношения.
Хоук со своей великой любовью к чокнутому магу, впрочем, не поняла бы. Одно безумие исключает другое.
Изабелла все-таки отправилась за вином, но на полпути ее внимание привлек тихий и одновременно настойчивый стук в дверь. Фенрис выскочил с двуручником наперевес, хорошо хоть штаны натянул.
- Кто…
- Это я, сэр Фенрис, - тоненький голосок, просительная интонация.
- Входи, - буркнул Фенрис. И когда Орана показалась на пороге, похожая на рыжего тушканчика - если только бывают почтовые тушканчики с письмами в тонких лапках, добавил. – И я не «сэр».
- Как скажете…
- На «ты». Я такой же бывший раб.
Орана не стала спорить.
- Хозяйка… я хочу сказать, монна Хоук просила передать вам… в смысле, вам с Изабеллой это. «Если я не вернусь через три дня», велела она.
Изабелла и Фенрис переглянулись.
- Дай сюда, - Фенрис вырвал аккуратно согнутый вчетверо кусок пергамента. Изабелла заглянула через плечо.
Они переглянулись снова. Изабелла присвистнула. Фенрис выругался на аркануме.
- Хоук.
- Ох, я так и знала, что-то случилось, что-то ужа-асное, - запричитала Орана, заламывая свои маленькие лапки.
Изабелла потрепала ее по рыжим волосам:
- Вот что. Иди домой. Ты молодец, что принесла это нам, - Изабелла поколебалась, но достала из наспех затянутого корсета серебряный. – Держи.
- Что с хозя… монной Хоук?
- Ну, - Изабелла пожала плечами. – Она ищет приключения на свою… голову. Как обычно. Но мы позаботимся об этом. Иди-иди.
Стоило Оране переступить порог, Фенрис замахнулся мечом. Лезвие сковырнуло с двери витье гниющей стружки.
- Дура. Связалась с этим…
Он скомкал и швырнул письмо на пол только для того, чтобы Изабелла подняла его:
- Связалась. Давным-давно, - взгляд ее скользнул по неровным строчкам, каллиграфия Хоук оставляла желать многого. «А. потащил помогать своим. Если не вернусь, ищите в тоннелях лир. контр.»
- …Под Казематами, - вслух расшифровала Изабелла. Фенрис снова брякнул мечом.
- Эй, полегче. Мы ведь все равно пойдем выручать их?
Фенрис промолчал.
«Он ненавидит Андерса и всегда злится на Хоук. Но не бросит ни ее, ни его».
- Пойду надену доспех, - эльф развернулся на голых пятках. От него еще пахло спермой и ее, Изабеллы, соками.
«Но скоро останется только железо и лириум».
*

Веревки лопнули с глухим звуком, словно кто-то наступил на вареное яйцо. Последняя нитка, торжествующе подумала Хоук, она выучила их количество – триста пятнадцать, каждая боролась за жизнь и каждая сдалась.
В конце концов, я Защитница. Я победила самого Аришока, неужто не справилась бы с какими-то дурацкими веревками?
- Как ты? - Андерс пошевелился в своих кандалах. С железом проблем будет больше, чем с сыромятными нитями, понимала Хоук… но все откладывала эту мысль. И вот, ее путы закончились, но Андерс по-прежнему в цепях.
- Вроде все, - Хоук пошевелила пальцами. Сначала на руках, потом на ногах. Затем взяла жестяную миску – последний раз их кормили день или тысячу лет назад, причем ей пришлось лакать по-собачьи.
Андерсу - еще хуже. Он обсасывал смоченный разваренной картошкой кляп под хохот и «остроумные» комментарии тюремщиков – безликих, закрывающих лица масками, а тела – вываренными доспехами. Удивительно, как он не захлебнулся.
Тем не менее, это означало: их боятся. И не хотят убивать.
Во всяком случае, не сразу.
Кроме того, похитители недооценили Защитницу. Или Андерса. Андерс заметил острый, как настоящий кинжал, выступ в стене; Хоук подозревала – он видит так хорошо в темноте благодаря… другому, но если и так – Хоук скажет спасибо и твари из Тени.
Триста пятнадцать нитей.
Несколько часов.
- Андерс? – позвала она снова, ей все мерещилось: потерял сознание.
- Ты ведь не думаешь, что я сбежал от тебя? Эти железки немного мешают.
Хоук коротко рассмеялась. Андерс даже пытается шутить. Хороший знак… наверное.
- Сейчас попробую что-нибудь сделать с твоими… украшениями.
Их камеру она успела изучить – в основном, на ощупь. Пусто. Скользкие мшистые стены, по ним извивается струйка грунтовой воды. Первое, что Хоук сделала, освободив руки, – выхлебала несколько огромных глотков, вода пахла известью и медью, и была вкуснее всего на свете. Она ощутила стыд, пробормотала: «Сейчас». Зачерпнула и напоила Андерса.
Капли стекали по подбородку и ее локтям.
- По крайней мере, мы не умрем от жажды, - сказал Андерс. – Спасибо.
- Прекрати меня благодарить, - фыркнула Хоук.
«Я же Защитница».
- Знаешь, я представлял это иначе. Что ты приходишь и спасаешь меня…
- …а не сижу с тобой в одной камере? Извини, сюжет поменялся.
- Нет в жизни совершенства, - Андерс вздохнул, а Хоук улыбнулась, потому что в этом вздохе тоже была улыбка.
Она нашла заостренный камень, и принялась ковыряться в замке от кандалов. Несколько раз она прикасалась к чему-то скользкому, и по короткому стону Андерса понимала: рана. Одна, повыше локтя, была огромной: пальцы Хоук провалились в теплую дыру до первой фаланги, заставив Андерса взвыть, а ее – отдернуться.
- Прости… - всхлипнула Хоук.
- Ничего. У меня… мало сил. Они что-то сделали. Отобрали магию. Я не могу залечить это.
- Отобрали?
Хоук едва не выронила свой камень.
- Да, - по тому, как чужие волосы защекотали лицо, Хоук ощутила: Андерс кивнул. – Рассеивание, полагаю. Храмовники…
«Это плохо. Очень плохо».
- Я… я не думаю, - отозвалась она с нарочитым оптимизмом. – Храмовники бы не стали держать нас в какой-то пещере с решетками. Скорее, потащили бы к Мередит.
«И ох, чтобы та сказала, узнав про магическое подполье. Вернее, про мою и Андерса помощь им».
Второй раз камень едва не выпал.
- Ты видела, они держат беглецов здесь. Прежде, чем усмирить. Человек в страхе готов на многое…
- Андрес!
«Ты светишься!»
Поздно. Хоук выронила камень; отвернулась, обожженная невыносимо-ярким после кромешной темноты, заревом. Словно высыпали неочищенного лириума в глаза, подумала она, и плюхнулась задом на какой-то мокрый выступ.
- Андерс, прекрати!
- У меня было время подумать, - продолжал не-Андерс. – Я понял, что нужно делать. Уничтожить это место. Уничтожить…
- Андерс!
Голос Справедливости рвал барабанные перепонки, а сияние – глазницы. Мой череп сейчас разлетится на куски, подумала Хоук; она ощутила себя растерянной и уставшей – маленькая девочка, никакая не Защитница. Она уговаривала Андерса (и себя), что не боится духа Справедливости, но…
«Наедине с тварью из Тени? В клетке? Создатель спаси…»
Андерс сиял.
Провалы вместо глазных яблок, трещины – вместо губ; открытыми ртами скалились раны, и воспламененная, стекала по запястьям и предплечьям кровь. «Он вырвется из него», подумала Хоук. «Справедливость просто изорвет его тело в клочья, потому что… плоть слаба. Только мешает».
- Андерс!
Она услышала шаги.
«Нас убьют. Нет, не так: Андерса убьют, даже если не собирались, и все из-за этого…»
- Он не твой, - зашипела Хоук.
- Ты надоела мне. От тебя никакого толку.
Звякнули цепи и брызгами разлетелась по клетке-камере горящая ярко-голубым кровь. Справедливость ломал цепи… и кости своего «хозяина». Ей почудилось: оторвал Андерсу руку.
Духу вполне хватит одной.
- Мы закончим начатое. Цена не имеет значения.
- Андерс!
Докричаться. Андерс все еще там, и он, наверняка, не хочет терять руку. Андерс сильнее. Хоук убеждалась в этом.
«Я хотела его освободить. Нас поймали какие-то разбойники… и ох, может быть, храмовники. Андерс решил, что храмовники. А тот, другой, услышал. Но я просто хотела освободить».
Она подползла на коленях. Где-то вдоль бедра – от ягодицы до колена – распух огромной пиявкой и пульсировал синяк, а тело Андерса по-прежнему сияло и разбрызгивало гаснущую в воздухе кровь. Ему больнее.
Хоук вцепилась в лохмотья оборванной мантии, откуда тоже выхлестывалось невыносимое зарево. Рассветом в зрачок, Создатель, как же больно.
- Мы освободимся. Ты не нужна, - провозглашал справедливость, разрывая цепи – или андерсовы руки. «Он умрет от кровотечения, ты, глупый дух».
«И что? Справедливость однажды… владел мертвым телом. В каком-то смысле, удобнее».
Хоук уткнулась лицом в пах Андерса, почему-то думая об Изабелле. И Фенрисе. Они должны были уже прийти, спасти их.
Изабелле больше по вкусу лириумный член эльфа. Светящийся. Совсем как…
Хоук сдернула лохмотья Андерса.
«Живое. Человеческое против Тени и клятых духов», - безумная идея, но и она ведь Защитница Киркволла, самого безумного города в Тедасе.
Пах Андерса был покрыт трещинами. Трещины напоминали надрезы кинжалом. Хоук тряхнула головой, отгоняя тягучий голос Изабеллы с ее подробностями насчет Фенриса. «Он светится».
Она едва не расхохоталась.
«Каждой по светящемуся парню».
- Убирайся. Ты мешаешь мне! – гудел Справедливость, но Хоук уже втянула мягкий член в рот.
Тело, надеялась она. Тело все еще в этом мире. Тело принадлежит Андерсу.
И лучше бы Андерсу поскорее почувствовать это: поодаль раздавались шаги.
Шаги приближались.
*

Пятка соскользнула в расщелину. В последний момент Изабелле удалось вывернуться и перенести вес на другую ногу – спасибо подхватившему ее Фенрису.
- Здесь темно, - прокомментировала Изабелла. Она дотронулась до голени, проверяя: не порвала ли сапог.
- Я заметил, - ответил Фенрис.
- Знаешь, от магов есть польза. Например, им не нужно тащить факел, а посох заодно и оружие. Мы могли бы прихватить Мерриль…
- Нет, - Фенрис резко отпустил ее руку.
- …Или Варрика. Говорят, гномы неплохо видят в темноте. Да-да, и потом бы весь «Висельник» судачил о похождениях Защитницы в тоннелях лириумных контрабандистов…
В пещерах под Казематами темнота не была непроницаемой. По выступам стекали с поверхности стыдливые лучи света, больше похожие на мокриц – они блестели на влажных камнях бликами, не крупнее ногтя каждый. На самом деле, света хватало. Просто Изабелла не любила замкнутые пространства.
Пиратам нечего делать в подземельях.
Изабелла принюхивалась, словно кошка в собачьей конуре: шерсть дыбом, того гляди выпустит когти и зашипит. Плесневелая затхлость, холодный и гнилой смрад. Характерная лириумная горчинка. Изабелла подумала, что так мог бы пахнуть присыпанный лириумом труп… и промолчала. Фенрису не понравится сравнение.
Его глаза не отличались цветом от мха, он казался призраком этих пещер.
- Мы довольно долго ни с кем не встречались. Пора бы… показаться нашим друзьям, - Изабелла перепрыгнула очередную расщелину-пропасть.
Фенрис пожал плечами:
- Может быть, эти андерсовы приятели уже выпустили им кровь и бросили гнить. Вполне в их стиле.
Изабелла нервно хихикнула.
Они шли наугад. Хоук не позаботилась о том, чтобы приложить карту с жирным крестиком «я буду здесь». И несколько часов спустя от поверхности Изабелла уже не считала версию Фенриса такой уж глупой.
Маги решили не просто сбежать, но «убрать» свидетелей. Ничего необычного: она сама так делала.
- Слушай, зеленоглазик… ты ведь правда не думаешь…
- Нет, - Фенрис развернулся. Бесцветные волосы закрывали пол-лица. – Не думаю. Хоук не из тех, кого…
Хрупнула галька. Изабелла приложила палец к губам Фенриса: тсс.
- Кто здесь? - раскатило эхо по всему подземелью, получилось «зде-ее-е». Изабелла указала: шестеро. «Явно не орлейскими леденцами-монпансье угощать собрались».
Она кинула в противоположную стену камень.
- Кто здесь?!
Арбалетный болт вонзился фута на два повыше, сшиб ком мха и пустую раковину какого-то ископаемого моллюска.
Фенрис рванулся из укрытия, хлюпая босыми ступнями в русле подземного ручья.
- Вот они!
Второй болт чуть не добавил зеленоглазику третий глаз – багряный и глубокий, сквозной. Фенрис увернулся почти с раздражением, словно от осы. Изабелла прижималась к стене, выискивая удобную позицию.
Она нападала сзади. Лириумный эльф превращается в смерч, ураган – очень маленький, но злющий смерч и ураган, однако она предпочитала один точный удар в незащищенную доспехами шею.
Чик – и все.
«А мага не хватает», - подумала Изабелла. Действительно, в их тактике еще обычно была Мерриль - и ее чудовищно прекрасные заклинания, похожие на гобелены из лепестков и кровавых нитей, или Андерс – аптечка-на-двух-ногах.
Ах да, еще Хоук. Она махала мечом помедленнее Фенриса, но была сильнее худосочного эльфа.
Что ж, придется обойтись минимумом.
Первого из шестерых Фенрис просто сбил с ног, рассек от паха до горла, словно кусок бекона и соединил кровь с грунтовой водой. Второму отрубил ухо вместе с половиной черепа, перемешав мох с серо-алой слизью мозга и кожи. Третий выстрелил, и, наверняка, не промазал бы, но Изабелла ударила в локоть, некстати вспомнив андерсовы объяснения, чего-то там про узелки нервов. Узлы бывают на корабле. В локтях же нет канатов?
Но срабатывало – и сработало сейчас. Последний болт многострела ушел вверх, а Изабелла перерезала стрелку горло. Человек зашатался, норовя опрокинуться на нее, замахал руками. Его доспех гремел, будто ревели десять драконов. Он обернулся, брызгая долгими выплесками крови, и она брезгливо отпихнула его. Умирающий повалился на спину, скалясь розовой кромкой трахеи, но Изабелла уставилась на рисунок доспеха.
Пылающий меч Церкви.
- Мы убиваем храмовников, - заметила она, снова скрываясь в тени. Фенрис разворотил под коттой пах четвертому, но пятый несся на него, вращая булавой и сшибая камни.
«Кто-то хочет приготовить паштет из эльфа».
Шестой залег за камнями и целился в нее из лука. Очень много стрелков, решила Изабелла.
- Стойте! Стойте все!
Изабелла разрубила в полете стрелу надвое, показала язык.
- Стойте!
Кричали откуда-то из соседнего коридора. Кричали и бежали сюда, топая целым стадом бронто.
Булава «пятого» и двуручник Фенриса мерзко взвизгнули, пытаясь переломить друг друга. Лицо эльфа покрывала красная корка, а храмовничье пряталось под шлемом.
- Стойте! Прекратите немедленно!
«Стадо бронто?»
Изабелла присвистнула. Подкрепление… да, именно так. Человек десять, если не больше. В храмовничьих доспехах, безликие, одинаковые – задвинутые забрала и мечи наголо.
Справятся?
Вдоль правой руки Фенриса раззявилась и чернела рана, глубокая, как та расщелина, из которой он недавно вытаскивал Изабеллу.
Справятся… или нет.
- Прекратите это побоище. Мы можем договориться.
Изабелла увернулась от новой стрелы. «Хорошо переговоры начинаются». Но Фенрис замер, почти на четвереньках, согнувшийся под весом собственного меча – или же «пятый» сломал ему пару костей. С губ капала пенистая розовая слюна. Сам «пятый» валялся рядом, булава откатилась фута на полтора.
- Договориться? – переспросил Фенрис.
Только теперь Изабелла рассмотрела «гонца». Прямо на лицо – довольно помятую физиономию – говорящего желтыми бабочками уселось несколько бликов с поверхности. В отличие от спутников он носил простой пластинчатый доспех поверх сыромятной кожи. Плоский шлем прикрывал только затылок.
«Знакомая рожа-то…»
- Договориться, - кивнул «гонец». – Я знаю, кого вы ищете. Я знаю, почему. Но без моей помощи вы их никогда не найдете… Зато можете проявить благоразумие и прийти к консенсусу...
Изабелла переместилась к Фенрису.
- Воняет крысиным дерьмом, - шепнула в окровавленное острое ухо. – Прям как ром в «Висельнике».
Фенрис сжимал рукоять. От кончиков ногтей, повторяя рисунок клейм, ползли синие искры. Изабелле некстати вспомнилось, как он душил ее… и трахал, самозабвенно, подвывая, как дворовый пес – сучку.
«Убивает он тоже самозабвенно», - она прикидывала, сумеют ли разобраться с десятком. Двенадцатью. Тринадцатью, ох Создатель. Несчастливое число.
А затем Фенрис вложил меч за спину:
- Я слушаю.
*

«Человеческое».
Хоук стояла на коленях и сосала, заглатывая, член Андерса. Тот все еще светился. Хоук предположила, что если Справедливость решит: Андерс вполне обойдется без этой части тела, – и ударит ее по затылку, заставляя откусить? Для борьбы за свободу член необязателен, верно?
«Человеческое сильнее. Ну пожалуйста».
Она несколько лет делила Андерса – доброго, нежного, идеального мужчину – с тварью из Тени; у каждой любви своя цена. Хоук не жаловалась. Она согласилась платить еще после того эпизода в Церкви, когда одержимый уничтожил нескольких храмовников и собственного усмиренного приятеля вдобавок.
Она была согласна на сделку… но не Справедливость.
«Человеческое сильнее».
Член скользил во рту, постепенно наливаясь и отвердевая. Жесткие волосы кололи губы. Несмотря на холод и дрожь, она ощутила тепло и между собственных ног, почти как в постели, когда они с Андерсом…
- Убирайся! – ревел Справедливость, разбрызгивая полыхающую кровь. На камнях капли гасли и темнели.
«Не твоя кровь, дух. Будь ты проклят».
Несколько капель попали ей в глаза – соленые, едкие; защипало и потекли слезы. Хоук сморгнула. Она двигала языком часто-часто.
«Ты не победишь, дух. Ты ничего не понимаешь, долбанная бесполая мразь».
Может быть, она ревновала к Справедливости – за то, что тот знал об Андерсе куда больше, каждую его мысль и каждое желание».
«Но тебе не понять. Ты не человек. Человеческое…»
Сильнее.
Когда приблизились шаги, потустороннее сияние померкло. Андерс затих в цепях, всхлипывая то ли от боли в развороченных Справедливостью ранах, то ли от удовольствия, и совершенно запутался.
- М..мариан? Что происхо…
«Я победила, дух».
Шаги превратились в грохот доспехов и похабный хохот:
- Эй, погляди, а они неплохо развлекаются!
- Нашли чем заняться!
- Надо было рассадить их в разные клетки!
- Давай подождем, пока они закончат, хе-хе.
Хоук одернула мантию Андерса и обернулась. Рыжие блики факела наполнили лица тюремщиков пятнами и выбоинами, но огонь по сравнению с яростью духа Справедливости – уголек рядом с солнцем. Глаза не обожгло сильнее, чем прежде. Она ухмыльнулась.
- Завидуете? Ну завидуйте дальше.
- Может, и мне пососешь? – вылез коротышка, которого громоздкий доспех делал квадратным.
- У тебя все равно нечего! – фыркнула Хоук, думая о своем главном – побежденном – враге.
- Мариан! – звон цепей вернул ее (я прогнала Справедливость, мне плевать на вас) к реальности. – Это же…
Она кивнула. Храмовники. Стоило догадаться еще когда сцапали обоих и отобрали у Андерса ману; в конце концов, эти люди охотились на магов, а некоторые маги стоили целой армии. Противники, которых не следовало недооценивать.
Она нащупывала тот-самый камень. Не помог справиться с кандалами Андерса, зато раскроит череп хотя бы одному из этих. Шлемы не надели, мальчики? Вот и хорошо.
Хоук оскалилась.
- Прекратить! – сквозь толпу зрителей пробивался еще один человек с факелом.
- Сэр, она развязала веревки, - донес кто-то.
- Вижу. Ничего другого и не ожидалось. Выпустите ее.
- Но…
- Выпустите. Она не станет творить глупостей. Ее маг-то по-прежнему на привязи. Как у рогатых дикарей.
Голос. Голос знакомый, и физиономия. Нечеткие черты, будто у провалявшегося неделю в канаве трупа, разбухшие и только что не лопнувшие зеленым гноем. Больной взгляд голодного нищего, а вернее…
«Лириумного наркомана».
- Самсон, - выплюнула Хоук.
Тот осклабился, демонстрируя темные, похожие на покосившиеся надгробья, зубы:
- У тебя хорошая память на лица, девочка. А теперь выходи, – лязгнул ключи и клетка с неумолимо гладкими прутьями, сколько раз Хоук пыталась перетереть ими веревки, прежде чем Андерс заметил выступ, распахнулась.
Хоук осталась на месте.
Иногда открытые двери – самые хитрые ловушки, помнила она.
- Что тебе надо, Самсон? Выкуп? За меня некому платить: мать мертва, а сестра в Стражах.
- Избавь от подробностей твоей семейной драмы, Хоук, - Самсон потер переносицу. По верхней губе змеилась слизистая дорожка, слишком темная, чтобы быть просто соплями. Если нюхать много лириума, он разъедает хрящи, вспомнила Хоук.
- Тогда дай догадаюсь. Тебя опять вышибли из храмовников, поскольку у тебя вместо мозгов порошок?
Она услышала, как тихонько хихикнул Андерс. Он любуется мной, - и Хоук обернулась, подмигнула. Ее стрела угодила в десятку: Самсон заскрежетал своими зубами-могилами.
- Язвишь, как обычно. Но ты в клетке, птичка, и твой маг тоже. И я все еще могу рассеивать магию.
- Магия-то восстанавливается, - не выдержал Андерс. На щеки Хоук по-прежнему стекала и капала пахнущая железом капель. В темноте раны казались чудовищными – кошка пролезет, но всего лишь поверхностные царапины – при свете. – А вот от лириума потом проблем не оберешься… ты тут пришел на нас поглазеть? Вспомнить, как это делается?
- Нет, - на скулах Самсона екнули желваки. – Я пришел переманить твою подружку на свою сторону.
*

Хоук расхохоталась. Андерс тоже, это был жуткий звук, сопровождаемый звоном и болезненным кашлем, но они смеялись минуту или две, не в силах остановиться. Ребята Самсона, вероятно, такие же отставные или проштрафившиеся храмовники, сплевывали и шипели клубком змей.
- Заткнитесь, вы! – не выдержал квадратный. Самсон оказался спокойнее. Он поднял руку с факелом.
- У тебя нет выбора, девочка, - он обнажил меч – хороший меч с удивительно чистым лезвием. В грязных руках Самсона он смотрелся чужеродно, как корона на прачке. Сталь запылала, отражая факелы. - Ты сделаешь то, что я скажу. Или умрете оба… но сначала твой маг.
Хоук проглотила смех. Андерс еще храбрился, она – нет.
«Справедливость», подумала она.
Если тварь вырвется снова, перебьет всех. О нет, для нее не сделает исключения – они со Справедливостью ненавидят друг друга вполне взаимно. А потом дух придумает для Андерса отговорку.
«Благо освобождения и так далее…»
Или хуже: убьет Андерса – тело Андерса – тоже.
- Вот. Уже лучше, - оценил молчание Самсон. – Ведите их.
«Кого?» - едва не спросила Хоук.
Их протолкнули через глухо ругающуюся толпу – троих, первым шел невысокий эльф, весь какой-то белесый, похожий на полчаса назад вылупившегося цыпленка, с узким лицом и дрожащими губами; за ним – широкая в кости женщина лет тридцати, типичная крестьянка, Хоук подумала, что ей в компанию недостает коровы или козы. Третий – мальчишка лет двенадцати, вихрастый, рыжий, хмурился и втягивал голову в плечи. Всех троих выдавали мантии Круга.
«Те, кого мы с Андерсом собирались вывести. Спасти».
Она поймала злой взгляд мальчишки и пожала плечами: прости. Мы не вернем тебя к маме. У нас самих, если заметишь, проблемы.
- Твою мать, - сказал Андерс Самсону. – Я тебе кишки вырву и нутро подожгу, понял, урод? Отпусти их и Мариан. Меня можешь оставить…
«…и гарантированно сдохнуть», - закончила мысленно Хоук.
- Сколько слов, - поморщился Самсон. – А ты, Защитница, теперь оценишь мой план? Мередит понравится улов. Может быть, она даже вернет меня на службу. А уж если я приведу тебя… преданную, как ваши ферелденские мабари, то…
- Меня? С чего бы это? Она не поверит, - Хоук пожала плечами. Магов ей жаль, а еще жаль Андерса. Прости, твоя затея опять вышла боком. Если хочешь, потом мы превратим их в кровавые ошметки.
- Поверит. Они сами скажут, что ты на нашей стороне. Они скажут, что ты сделала с ними… - Самсон кивнул своим помощникам, чтобы Хоук выволокли из клетки. Она сопротивлялась, но руки снова выкрутили, а запястья болели. – А Мередит знает: усмиренные не лгут.
«Крестьянка» протяжно завыла. Белесый эльф повис в железных храмовничьих объятиях – обморок. Мальчишка смачно харкнул под ноги Самсону – или Хоук.
- Вы! Не имеете права!
- Андерс, - она не оборачивалась. Она знала: бьется в цепях, брызгая кровью. Пока – красной и теплой, сапфирово-синей кровь станет чуть позже.
«Нет, пожалуйста».
Хоук усмирила бы этих магов, тысячу других и самого первого чародея; но Андерс не простит. Справедливость – тоже. Справедливость уничтожит их обоих.
- Я не буду этого делать, Андерс.
Она прищурилась.
- Хотя бы потому что противозаконно. Я не храмовник. Я не имею права проводить ритуал, а Мередит свято чтит ваши же законы.
Самсон наклонился к ней, дыша вонью лука, нечищеных зубов – и чего-то гнусного, словно лириум разъел нутро. Ткни – потечет гадким и липким, как из лопнувшей свиной кишки.
Хоук проглотила тошноту.
- Мередит забудет о правилах. Доказательство того, что Защитница Киркволла на ее стороне – куда ценнее. Впрочем, если ты предпочитаешь, чтобы она узнала о Защитнице, помогающей магическому подполью… и ее маге-любовнике, я могу устроить это.
Он поцеловал ее в губы – вязкий, как слизняк, поцелуй.
- Я буду награжден в любом случае, Защитница.
- Пошел ты…
- Зря. Твои благоразумные друзья уже сделали правильную ставку, - Самсон добавил.
– Маленький сюрприз для монны Хоук. Фенрис, Изабелла. Идите сюда.
*

Когда Изабелла увидела Хоук, ей померещилось что-то вроде мелкого крабика в собственном корсете. Крабик щипался – больно, терпимо, но неудобно. Изабелла предположила: крабика зовут совесть, – и передернула плечами.
«Надеюсь, Фенрис знал что делает…»
Изабелла не могла вспомнить ничего подобного. Хоук порой была жестока, порой – саркастична, в отчаянии она резала глотки и вспарывала животы, а дважды мертвую, с уродливыми постмортем-шрамами на плечах и шее мать обнимала так бережно...
Сейчас ей будто воткнули иглы под каждый ноготь, да еще и мешком по затылку добавили. Хоук часто открывала рот, задыхаясь рыбой на суше, на подбородке засохла корочка запекшейся крови. Короткие темные волосы свалялись в колтун. Вместо доспеха – мешанина из рванины и ссадин, металла и собственной содранной кожи.
Хуже всего ее руки. Словно отрезали и пришили заново, подумала Изабелла, вновь припомнив Леандру Хоук.
Мариан похожа на нее. Точно.
Крабик-совесть цапнул Изабеллу за сосок. На Андерса она смотреть не стала.
- Фенрис? Изабелла?
Фенрис выступил вперед.
- Что такое, Хоук? Да, мы получили весточку от Ораны. Да, мы отправились спасать тебя… и даже его, - он кивнул в сторону Андерса, Изабелле пришлось проследить за взглядом эльфа. Снова передернула плечами: Андерсу пришлось еще хуже.
«Его волосы темные. От грязи?»
Нет. Слипшаяся кровь.
Изабелла не была чувствительна, но предпочла разглядывать рожу Самсона. Так себе зрелище, вроде кишок дохлой крысы.
- Но с чего бы это я стал спасать вот этих? – Фенрис ткнул пальцем в троицу магов. Блеклый сородич Фенриса оклемался, сжался в комок и стучал зубами. Женщина ожидала своей участи с подобающей покорностью коровы на бойне. Мальчишку один из людей Самсона поймал за шиворот: только попробуй удрать, пащенок!
- Давай, Хоук. Он предлагает тебе вполне честную сделку. Усмири их.
- Нет! – выкрикнула Хоук. – Изабелла…
Крабики размножались. И превратились в медуз.
- Чего «Изабелла»? После того, как ты отдала книжку рогатым, денежек у меня не прибавилось, знаешь ли. Самсон предложил выгодную работу… - Изабелла тронула сережку в губе. – Лириум всегда ценится. Не прогадаешь.
- Предатели! – выкрикнул Андерс. – Я всегда говорил, не доверяй татуированному эльфу, и…
Он осекся. «У нас с ним были неплохие отношения», – с грустью подумала Изабелла.
- Фенрис. Изабелла.
Словно имена должны напомнить, кто они на самом деле. Изабелла молчала. А Фенрис выхватил меч, заставив отшатнуться Самсона и его помощников.
- Прекрати, Хоук. Усмири этих долбанных магов и тебя отпустят. Правда, Самсон?
Самсону недоставало только кружки пива и сушеной рыбы: насладиться ярмарочным балаганом. Он скалил зеленовато-серые зубы.
- Трогательная встреча друзей. У вас, как я заметил, разногласия.
- Не твое дело, - буркнул Фенрис.
- Хорошо-хорошо, эльф. Итак, Защитница. Твои друзья…
Хоук опустила голову. Челка упала на глаза – ярко-синие, наверняка, Самсону они напоминали вожделенный лириум. Удивительно, что не выковырял.
- Они мне не друзья, - сказала Хоук.
- Гарлокова задница! – Самсон лязгнул сильверитовой сталью, кончик меча уперся в живот Фенрису. – Вы обещали, что она поддастся!
Фенрис убрал лезвие с нехарактерным спокойствием.
- Она поддастся. Изабелла.
- Да?
- Клянусь прахом Андрасте, я сам мечтал это сделать, но… - его голос сделался хрипловатым и нежным, до мурашек по коже. Ядовитых мурашек. – Передаю это право любимой женщине. Сделай мне приятное, Изабелла. Убей Андерса.
*

- Изабелла. Нет. Пожалуйста.
Хоук попыталась оглянуться, но кто-то грубо пихнул ее ниже затылка, чуть не переломив позвонок.
Фенрис пошутил. У клейменого эльфа всегда шуточки людоедские, большинство малефикаров по сравнению с ним – сама невинность, верно? Но по-настоящему злобным Фенрис не был…
«Все эти семь лет».
Хоук ошиблась? В Изабелле – тоже?
Троица магов сжались в один шестиглазый-шестирукий комок, смахивая на котят, который сейчас утопят в помойном ведре. Андерс молчал.
- Разрешите ей посмотреть, - Самсон пощекотал ее подбородок острием своего неправдоподобно красивого меча. «Эта сволочь спер мой клинок», отметила Хоук.
- Изабелла.
Сразу два кинжала вжимались в кадык Андерса. Вдоль узких полосок стали уже скользила капля; пока – одна из тех… светящихся. Хоук сглотнула.
- Прости, Блондинчик. И ты, Хоук, - Изабелла по-змеиному стрельнула языком, облизывая украшение в нижней губе. Самсон похабно причмокнул. «Он отымеет ее позже. Почему бы и нет? Он ей заплатил».
Не доверяй рабам и шлюхам, старая истина. Особенно рабам и шлюхам, которые трахаются друг с другом.
- Простить? - Андерс закашлялся: кинжал прижался слишком плотно. – Ни за что. Я буду являться к вам призраком и греметь вот этими цепями…
«Он шутит. Клянусь Создателем, он шутит», - Хоук всхлипнула.
- Хватит тянуть! – Самсон выволок мальчишку-мага, подтолкнул к Хоук. – Усмири его. Просто сделай это и я отпущу тебя. Может быть. Тьфу ты, - сплюнул на и без того склизкие камни. – Ваши дрязги все усложняют.
Фенрис занес меч над белесым эльфом и женщиной.
- Усмири. Или я убью их.
- Да-да, Хоук. Давай, - голос Изабеллы напряженно звенел. – Сделай это. Всего-то три мага, подумаешь… ты поможешь другим потом. Мередит будет думать, ты на ее стороне, а тем временем вы с Андерсом…
- Сука, - сказал Андерс.
Хоук была с ним абсолютно согласна.
Она зажмурилась.
Она не хотела видеть довольную морду Самсона, Фенриса с мечом наперевес, затравленных магов, хрипло дышащих и молчащих. Храмовников-наркоманов. Изабеллу и Андерса – трусливо, наверняка, но не желала смотреть.
- Хорошо, - выговорила Хоук. – Показывай, как это сделать. Я усмирю этого парня. Будьте вы все прокляты.
Мальчишка заорал.
Заорал он первый, а следом заохал эльф. Эльфа скрутили храмовники, и Фенрис ударил локтем поддых. Коренастая магесса покорно закрыла ладонями лицо. Веревки на ее запястьях вгрызлись глубже, словно когда-то у Хоук – до темно-рубинового блеска и нежной мясной мякоти.
Мальчишка орал, дрыгал ногами. По-лягушачьи растопырился, попытался укусить квадратного храмовника, Фенриса, Самсона. Хоук закатила ему пощечину.
- Заткнись.
«Ненавижу тебя».
Палачи всегда ненавидят жертв. Над ухом зловонно дышал Самсон. Чуть поодаль мечтательно улыбался Фенрис.
«Интересно, он будет дрочить во время ритуала?»
Вполне в его стиле. Ненависть сильнее любви. Еще одна истина – дополнительно к «не доверяй рабам и шлюхам».
- Это очень просто. Щепотка лириума, - Самсон облизнулся. Хоук оценила героизм: вместо того, чтобы отправить в нос, сохранил немного порошка. – И печать…
- Монна, умоляю… - хныкал мальчишка. Глаза его будто лопнули изнутри и брызгали бесцветной сукровицей.
Всего лишь слезы, Хоук. Слезы какого-то рыжего мага.
- Извини. Андерс мне дороже.
«Хоть и не простит».
Лириум ожег ее незащищенную кожу. Она коснулась горячечного лба парнишки. Болен лихорадкой, подумала Хоук. Интересно, лечит ли усмирение?
- Остановись! Пожалуйста, Мариан!
Андерс.
«Долбанный освободитель».
- Я люблю тебя, Андерс, - ответила Хоук, а затем услышала звон металла; ее опалило ярко-синим солнцем.
Рассветом Тени.
«Он убьет нас всех».
Между пальцев Хоук сыпались драгоценные крупинки лириума. Она улыбалась.
*

От лопаток до задницы пульсировало болью. Изабелла нащупала острый камень и отползла от него подальше. Во рту расплывался металлоидный кровавый вкус:
«Язык прикусила…» Она поспешно убедилась, что золотые украшения на месте. Не хватало потерять их в этой передряге.
В висках звенело. Глаза слезились; Изабелле чудилось: сожжены ресницы. Но темнота постепенно рассеивалась.
- Фенрис.
Фенрис с факелом. Какое счастье.
- Ты как? – эльф заботливо подсел к Изабелле.
- Жива. Но если ты донесешь меня до поверхности в своих объятиях, это будет…
- Глупо, - закончил Фенрис.
Изабелла фыркнула, поднимаясь на локтях. Невзрачный пейзаж из камней и решеток разнообразился телами. По больше части, не слишком живыми. Изабелла моргнула: ее укачивало куда сильнее, чем в самый лютый шторм.
«Чтоб тебе…»
- Где Хоук?
- С Андерсом, конечно, - пожал плечами Фенрис. Он казался вполне здоровым – неудивительно. Он-то был далеко от проклятого одержимого, когда…
- Получилось?
- Да.
Хоук действительно сжалась подле Андерса. Тот все еще светился, остаточным сиянием, словно уголек в перегоревшем камине. Блики мерцали в ранах, будто присыпал окровавленные руки и плечи лириумом. Хоук обнимала его, проговаривая самую искреннюю молитву: «все-будет-хорошо».
Завораживающее зрелище.
Изабелла отвернулась.
- Где маги?
- Живы, - Фенрис поморщился. – Я их отпустил в обмен на то, что баба подлатала Андерса. Видишь ли, гребаный дух чуть не разорвал его в клочья.
- Не чуть, Фенрис, - сумрачно ответила Изабелла.
Она успела изучить, прежде чем разомкнула цепи. По правде, она думала: никто не выживет. Точно не Андерс.
Фенрис не так уж блефовал. Надеялся, что одержимый умрет – купит свободу своим ненаглядным собратьям и жизнь Хоук ценой своей.
Трупы храмовников валялись, словно сваренные вкрутую яйца на тарелке. Изабелла пнула одного, и на носке сапога остались печеные волокна. Ее передернуло. Потом она заметила Самсона; он еще дышал – без нижней половины тела, зияя размазанным по камням ливером и перекрученным в костную муку позвоночником. Изабелла подошла к нему.
- Ч-что это было? – спросил Самсон.
Изабелла пожала плечами.
- Справедливость, полагаю.
Самсон умер прежде, чем задать следующий вопрос. Она положила на выпученные из освежеванного скальпа глазные яблоки пару камней.
- Фенрис? Изабелла?
Хоук наконец-то соизволила оторваться от своего мага. Романтическая сцена и так, по мнению Изабеллы, затянулась.
- Пойдем наверх. Мы с Фенрисом поможем дотащить его…
- Я пойду сам, - заявил Андерс. Он попытался сесть; по кончикам пальцев пробежались последние искры. – Уф, гарлока им всем в зад... Больно!
- Ничего, - Хоук закинула его руку на плечо. – Ты восстановишься и вылечишь себя, и все будет…
- Хорошо, - закончила за нее Изабелла. Ей снова хотелось отвернуться, но стало чуть легче, когда Фенрис обнял за талию.
- Мы должны поблагодарить, - продолжила Хоук. – Хотя… это ваше представление оказалось ужасно убедительным. Справедливость мог не догадаться.
Изабелла расхохоталась. Фенрис уже убрал ладонь, и помогал тащить Андерса; она продолжила смеяться.
- Ты не догадалась, зато догадался Андерс. Знаешь как?
Она ответила сама:
- Волчонок не позволил бы мне убить свою добычу. Не настолько мы близки. Имей в виду, тебя и Блонди тоже касается, – Изабелла устремилась вперед, расчищая дорогу. Она пинала камни и отшвыривала трупы. Хоук осталась позади. Андерс и Фенрис тоже.
Выход недалеко. Изабелла запомнила дорогу.
Сегодня вечером Фенрис придет к ней, а Хоук будет с Андерсом. Все как обычно.
– Ах да, Андерс! Я бы и не стала тебя убивать, мне еще нужна та настойка… не хочу рожать полуэльфов!